Уильям Голдман "Принцесса-невеста"

Весьма своеобразная книга. Автор написал классическую волшебную сказку. Как сказано в аннотации:

цитата

      "О чём это? О фехтовании. Сражениях. Истинной любви. Лютой ненависти. Жестокой мести. Нескольких великанах. Множестве плохих людей. Множестве хороших людей. Пяти или шести прекрасных женщинах. Чудовищах, ужасных и нежных. Сногсшибательных побегах и пленениях. Смерти, лжи, истине, чудесах и немного о сексе".

И все эти слова написаны с больших букв, как и положено в классических волшебных сказках. Естественно в нашу постъмодєрнюю эпоху писать такого нельзя — не поймут-с — и автор придумал хитрый ход. Он как бы не написал книгу сам, а пересказал классическую книгу известного флоринского писателя С.Моргенштерна. Книга Моргенштерна была громоздкой и представляла собой политическую сатиру, а Голдман якобы её сократил, оставив лишь приключенческую часть. Такое постъмодєрнізьм, вроде, допускает.

Вышло чертовски хорошо. И волшебная сказка на месте, и всё пропитано постъмодєрной иронией, и на каждой странице хочется выписать цитату, и, вообще, очень приятно читать.

Рекомендую любителям необычных стильных (в хорошем смысле) книг.

Цитата (как я уже написал, текст хочется цитировать постоянно, так что просто приведу начало первой главы)

цитата

      Когда Лютик родилась, первой красавицей мира слыла парижская судомойка Аннетта. Служила Аннетта у герцогской четы де Гиш, и от внимания герцога не ускользнуло, какое чудо природы моет его оловянные кружки. А внимание герцога не ускользнуло от внимания герцогини – та не слыла ни красавицей, ни богачкой, зато ума ей было не занимать. Герцогиня установила слежку и вскоре обнаружила у соперницы трагическую слабость.

      Шоколад.

      Вооруженная этим знанием, герцогиня засучила рукава. Дворец де Гишей превратился в пряничный домик. Куда ни плюнь – конфеты. Горы мятного шоколада в гостиных, корзины шоколадной нуги в будуарах.

      Аннетта была обречена. За полгода фея обернулась слонихой, и при каждой встрече скорбное недоумение туманило герцогу взор. (Аннетта, заметим, пухла и веселела. В конце концов вышла за кондитера, и они вдвоем объедались до глубокой старости. Вдобавок заметим, что судьба герцогини сложилась не так весело. Герцог непостижимо увлекся собственной тещей, и у герцогини случилась язва, хотя тогда еще не было язв. Нет, язвы были и с людьми случались, но не назывались «язвы». Медицина звала их «колики» и прописывала от болей кофе с коньяком утром и вечером. Герцогиня много лет добросовестно пила лекарство и наблюдала, как мать и супруг тайком шлют друг другу воздушные поцелуи. Неудивительно, что сварливость герцогини вошла в легенды – об этом блестяще писал еще Вольтер. Правда, это было до Вольтера.)

   Уильям Голдман "Ребёнок Принцессы"

Похоже, Голдман решил было написать вторую книгу, но потом передумал и ограничился одной главой. Причём в ней сразу с порога жестоко обломил читателей. Он и в первой книге так делал, но там всё-таки всё кончилось хорошо, а здесь читателю остаётся только гадать, что ещё мог придумать изощрённый ум автора.

   Юваль Ной Харари "Sapiens. Краткая история человечества"

Научно-популярная книга, посвящённая истории человечества как вида. Издательская аннотация:

цитата

      Сто тысяч лет назад Homo sapiens был одним из как минимум шести видов человека, живших на этой планете, — ничем не примечательным животным, которое играло в экосистеме роль не большую, чем гориллы, светлячки или медузы. Но около семидесяти тысяч лет назад загадочное изменение когнитивных способностей Homo sapiens превратило его в хозяина планеты и кошмар экосистемы. Как человек разумный сумел покорить мир? Что стало с другими видами человека? Когда и почему появились деньги, государства и религия? Как возникали и рушились империи? Почему почти все общества ставили женщин ниже мужчин? Как наука и капитализм стали господствующими вероучениями современной эры? Становились ли люди с течением времени счастливее? Какое будущее нас ожидает?

      Юваль Харари показывает, как ход истории формировал человеческое общество и действительность вокруг него. Его книга прослеживает связь между событиями прошлого и проблемами современности и заставляет читателя пересмотреть все устоявшиеся представления об окружающем мире.

Книга, несомненно, полезная, хотя бы потому, что ставит перечисленные в аннотации вопросы. С авторскими ответами во многом можно поспорить, а специалисты в тех или иных областях так и вообще могут поставить компетентность автора под сомнение. Это, однако, совершенно неизбежно, поскольку круг затрагиваемых Харари вопросов слишком широк, чтобы он мог глубоко разбираться в каждом из них. Автор просто излагает те господствующие в данное время версии, которые кажутся правильными ему самому, и увязывает в единую систему теории из разных областей знания, излагая историю человечества как вида систематически, что в наше время встречается не так уж часто. Плюс, научно-популярность книги неизбежно приводит к упрощению изложения.

Большинство изложенного автором мне лично было известно и раньше, так что порой становилось скучновато, однако это вполне компенсируется порой неочевидными связями, которые Харари выявляет. В общем, рекомендую всем, интересующимся историей человека — от первобытных времён до постсингулярности.

Пара цитат:

цитата

      Человечество — не стая волков, завладевшая вдруг танками и атомными бомбами, скорее мы — стадо овец, которое в силу непонятной прихоти эволюции научилось делать и пускать в ход танки и ракеты. А вооружённые овцы гораздо опаснее вооружённых волков.

цитата

      Подобные расистские теории долгое время воспринимались академическим сообществом всерьёз — это теперь они стали табу как для учёных, так и для политиков. На смену расизму в имперской идеологии пришёл "культурализм". Если такого слова ещё нет — значит, пора его придумать. Люди всё ещё героически сражаются против расизма, не замечая, как сместилась линия фронта. Среди нынешних элит рассуждения о сравнительных достоинствах разных человеческих групп теперь почти всегда формулируются в терминах исторического различия культур, а не биологического несходства рас. Мы уже не говорим: "Это у них в крови". Мы утверждаем: "Это в их культуре".